16.10.06 17:56
Приказ покинуть Москву
15 октября 1941 года. Москва. Государственный Комитет Обороны принял решение об эвакуации столицы СССР г. Москвы: «Сов. секретно. Особой важности.
Ввиду неблагополучного положения Можайской оборонительной линии Государственный Комитет Обороны постановил:
1. Поручить т. Молотову заявить иностранным миссиям, чтобы они сегодня же эвакуировались в г. Куйбышев (НКПС - т. Каганович обеспечивает своевременную подачу составов для миссий, а НВД - т. Берия организует их охрану).
2. Сегодня же эвакуировать Президиум Верховного Совета, а также правительство во главе с заместителем председателя СНК т. Молотова (т. Сталин эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке).
3. Немедленно эвакуироваться органам Наркомата обороны и Нарконвоенмора в г. Куйбышев, а основной группе Генштаба в Арзамас.
4. В случае появления войск противника у ворот Москвы поручить НКВД - т. Берия и т. Щербакову произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, а также все электрооборудование метро (включая водопровод и канализацию).
Председатель Государственного Комитета Обороны И. Сталин».
На заседании ГКО Берия настоятельным образом советовал Сталину покинуть столицу: «Москва - не Советский Союз. Оборонять Москву дело бесполезное. Оставаться в Москве опасно».
Но не только сдача Москвы входила в планы Верховного Главнокомандующего. Маршал Москаленко вспоминал: «Сталин, Берия и Молотов обсуждали вопрос о капитуляции. Они договорились между собой отдать немцам Прибалтику, Молдавию и часть других республик. Пытались связаться с Гитлером через болгарского посла... говорил Молотов, назвав предложение «возможным вторым братским договором». Болгарский посол посредником быть отказался...».
17 октября в Куйбышев - эту «запасную столицу» переезжает Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинин. Эвакуируется часть аппарата ЦК ВКП(б), некоторые отделы Наркомата обороны, ЦК ВЛКСМ и Совнарком.
А вот выполнила ли приказ основная группа Генштаба, которой предписывалось прибыть в Арзамас?
Известно, что оперативная группа Генштаба осталась в Москве. Тогда кто же уехал в Арзамас?
Ни у Александра Михайловича Василевского, ни у Сергея Матвеевича Штеменко, возглавлявших Генштаб в разное время и написавших воспоминания, нет даже упоминаний об Арзамасе. Здесь допустимы два варианта: или Генштаб в Арзамас не переезжал, или все эти сведения до сих пор засекречены.
Рассекреченные ныне документы о строительстве подземного штаба вождя называют три адреса: Куйбышев, Саратов и Горький. В последних двух городах бункеры эти до сих пор ищут и спорят: а были ли они? В Куйбышеве, а ныне Самаре, такой бункер нашли... в 1990 году.
О бункере Сталина под Арзамасом нет никаких упоминаний.
Подсказка Ивана Грозного
Но арзамасские краеведы готовы назвать одну важную примету: недалеко от города существовал секретный аэродром, оборудованный для прилета Сталина. Известно даже кодовое его название - «Объект 808».
Аэродром - примета распространенная. Во время войны по области было построено десятка два запасных аэродромов. В Арзамасе же постоянно формировались и отравлялись на фронт воинские соединения и эшелоны с грузами. Вот для их прикрытия и прилета высокого начальства этот аэродром и был создан. Убедительно?
В Интернете есть публикация «Правительственная ВЧ - связь в годы Великой Отечественной войны». Ее автор П.Н.Воронин, специалист по международной правительственной связи. В своих воспоминаниях он упоминает и об Арзамасе:
«Перемещение Ставки Верховного Главнокомандования предполагалось дважды - в 1941 и 1944 гг.
В 1941 году, когда немцы вплотную подошли к Москве, и до линии фронта оставалось 20-30 км, руководство Генерального штаба обратилось к Сталину с предложением о перемещении Ставки в глубь страны. Согласно положениям о ведении военных операций Верховное Главнокомандование должно находиться от линии фронта на расстоянии 200-300 км. Ситуация требовала определить пункт, куда может быть перемещена Ставка.
По словам маршала И. Т. Переcыпкина, Сталин подошел к карте и сказал: «Когда Иван Грозный брал Казань, у него ставка была в Арзамасе, остановимся и мы на этом городе».
С группой специалистов я выехал в Арзамас для организации работы по монтажу ВЧ-станции. Для Сталина выбрали двухэтажный дом, первый этаж которого отдали для ВЧ-станции. При монтаже предусмотрели возможность выхода на фронт, минуя Москву.
Однако в Арзамас приехал только начальник Генштаба Б. М. Шапошников, но ненадолго. Вместо Арзамаса для размещения Ставки и Правительства начали готовить помещение в Горьком. Но и ему дали отбой. Работы прекратили, и мы вернулись в Москву.
Второй раз решение о перемещении Ставки в Минск было принято в 1944 году».
От Генштаба в Арзамасе находилась небольшая группа оперативных работников, «обслуживающих» какое-нибудь из направлений. Скорее всего, южное. Быть может, она ведала перевозками и доставками военных грузов на сталинградском направлении, попутно занимаясь формированием и комплектацией воинских соединений.
Опять же по слухам, на станции Арзамас - I долгое время стоял поезд особого назначения. Он усиленно охранялся и никто не мог к нему приблизиться. Выход из вагонов был на противоположную от станции сторону. Прямо к вагонам под маскировочные сети подходили и грузовики, и легковые машины. Даже вечером обитатели вагонов их не покидали, видимо, там и жили.
Возможно, это и был поезд, где располагались работники Генштаба.
Казалось бы, все ясно: никакого бункера Сталина в Арзамасе не было. Но в этот городок мы еще вернемся. Не все военные тайны там раскрыты.
«Объект № 47»
5 ноября 1941 года на заседании городского комитета обороны города Горького было принято решение о передаче строительному управлению НКВД особого «объекта № 47». Больше никаких подробностей. НКВД за «пустышки» не хватался, объект действительно был важным и секретным.
В моем архиве сохранилась газетная публикация двадцатилетней давности. В ней я нашел воспоминания инженера-строителя В. Князева, вот что он писал:
«10 декабря 1941 года мне вручили пакет, адресованный начальнику какого-то отдела НКВД, с приказом о передаче ему команды строителей, численностью 150 человек.
В хорошо обставленном кабинете у массивного письменного стола сидел неприятный темноволосый, темноглазый человек, явно кавказского облика, в форме, с четырьмя шпалами в петлицах. Он молча взял пакет, вскрыл его и прочел короткое письмо начальника штаба бригады, после чего сказал, с резко выраженным акцентом: «Хорошо! Эти люди нам очень нужны. Давай завтра с утра своих людей. Куда и кому тебе покажут».
Стоявшая у подъезда «Эмка», раскрашенная пятнами желтого, зеленого и коричневого цвета, через несколько минут доставила нас в район волжской набережной.
Провожатый остановил машину и велел шоферу ждать нас здесь. «Дальше немного пройдем пешком, - сказал он, - на машине туда не подъедешь». Пройдя несколько шагов в сторону от дороги, с подъемом в гору, мы вышли на небольшую горизонтальную площадку, которая была спланирована из свеженасыпанного грунта и тянулась в длину вдоль всего откоса. Вокруг площадки и кое-где в пределах ее чернели мертвые старые липы бывшего Александровского сада, силуэты которых резко выделялись на фоне заснеженной поверхности. От площадки до набережной по вертикали, очевидно было не менее 60-70 метров.
Первое, на что я обратил внимание, было три штольни, расположенные в линию у основания откоса, метрах в 20 одна от другой. Две из них, находящиеся в работе, чернели входами и были связаны узкоколейкой. Из одной штольни периодически выкатывались вагонетки, груженые разрыхленным серовато-желтым мергелем, которые разворачивались на поворотном круге, продвигались вдоль площадки, разгружались и, развернувшись на втором поворотном круге снова скрывались во второй штольне.
Работы в третьей штольне, видимо, были закончены. Оттуда нужно было не просто нырять в отверстие, а входить в добротную массивную дверь с поковками.
Мой провожатый, не задерживаясь на площадке, с ходу протащил меня к закопченной штольне, коротко сказав, что идем к начальнику объекта.
Прямо по направлению штольни располагался вход из тамбура со стальной защитно-герметической дверью, около которой стоял часовой с винтовкой. Вправо и влево было по одной двери того же типа, что и входная. В одну из них, в правой стороне, вошли мы с моим провожатым и оказались в миниатюрном, хорошо освещенном кабинетике.
Здесь было сухо, тепло, светло и, несмотря на малый объем, не душно. Никакой шум извне сюда не проникал, и был еле слышен спокойный ровный гул работающего где-то в глубине вентилятора. Что это вентилятор, подтверждалось еле заметным движением воздуха, обмен которого непрерывно шел через какие-то приточно-вытяжные щели в полу или облицовке стен и потолка.
Невольно промелькнула мысль, что, судя по этому «предбаннику», где мы были сейчас, расположенному перед входом в основные помещения, в этих штольнях под шестидесятиметровой толщей, вероятно, достаточно уютно даже во время бомбежек.
Рано утром после завтрака, еще в сумерках, подготовленные наши люди были построены с вещмешками за спиной. Все они знали, что передаются в другую строительную организацию, и по внешним признакам эта передача не только никого не волновала, но даже приветствовалась, поскольку большинство считало, что одно дело армия, а другое - строительная организация. Чем дальше от армии, тем лучше.
В колонне было 150 разношерстно одетых, полуобмундированных людей - кто в шапке, кто в буденовке, кто в шинели, кто в ватнике, но все по форме обутые в ботинки с традиционными обмотками. Часа два добирались до места.
Колонна шла, не привлекая никакого внимания ни со стороны военных, ни со стороны населения. Все давно уже привыкли к постоянному перемещению по городу в строю всевозможных обмундированных и необмундированных мужиков с оружием и без него в сторону вокзалов и от них.
На объекте, куда мы привели команду уже около 11 часов, кроме самого начальника, в приемке участвовало несколько его сотрудников, по форме которых, наши строители тотчас же смекнули, что это за строительная организация».
Земля скрывает следы
Горький, Ярославль, далее... Документы о строительстве «Объекта № 74» засекречены и вряд ли когда будут открыты. На сегодня известно только одно: в сентябре 1942 года на очередном заседании городского комитета обороны слушался вопрос о приемке строительного «Объекта № 74».
В фондах Российского государственного архива социально-политической истории хранится постановление Государственного комитета обороны № 945 СС от 22 ноября 1941 года «О строительстве специальных убежищ в городах Саратове, Ярославле, Горьком, Казани, Ульяновске, Куйбышеве, Сталинграде».
Документ подписан И. Сталиным. «ГКО постановляет, - написано в нем, - построить в перечисленных городах командные пункты - бомбоубежища. Строительство, помимо Куйбышева (там строился особо мощный бункер лично для Сталина - авт.) производить по типу, принятому для города Горького, с полезной площадью в Горьком - 300 квадратных метров, в Саратове, Ярославле, Казани, Ульяновске, Сталинграде - 200 квадратных метров. К работе приступить с 1 декабря 1941 года и закончить к 20 января 1942 года. Руководство строительством поручить НКВД СССР, а непосредственное выполнение работ возложить на Метрострой НКПС СССР... На члена ГКО товарища Берия возложить наблюдение за выполнением настоящего постановления».
Судя по датам строительства, бункер в Горьком начали сооружать досрочно, видимо, поэтому он и явился эталонным.
На сегодняшний день известно, что только в Куйбышеве удалось достроить бункер до конца, и теперь каждый желающий может, совершить туда экскурсию.
192 ступени ведут на глубину 37 метров, в помещение, предназначенное лично для Сталина.
Вождь здесь никогда не был, хотя попытка уехать из Москвы в «запасную столицу» была предпринята 18 октября 1941 года. Сталин появился на перроне одного из вокзалов, где его ждал специальный поезд, но в последний момент раздумал покидать столицу.
Его дочь, Светлана Аллилуева, вспоминает:
«Нас собрали и отправили в Куйбышев: долго грузили вещи в специальный вагон. Поедет ли отец из Москвы - было неизвестно, на всякий случай грузили и его библиотеку.
... В Куйбышеве было подготовлено жилье и для отца. Ждали, что он сюда приедет. Отремонтировали несколько дач на берегу Волги, выстроили под землей колоссальное бомбоубежище. В городе для него отвели бывшее здание обкома, устроили там такие же пустынные комнаты со столами и диванами, какие были у него в Москве. Все это ожидало его напрасно целую зиму».
Бункер к этому времени еще не был готов.
В Центральном музее Вооруженных Сил есть любопытная экспозиция - «Бункер Сталина». Но речь там не о «бомбоубежище 1-й категории» построенном в Куйбышеве. Вождь располагал убежищем в Москве. Под стадионом в Измайлово еще задолго до войны начали строить подземное сооружение с залом заседаний Ставки Верховного Главнокомандования Красной Армии, рабочим кабинетом И.В.Сталина и кабинетами генералитета. От убежища шла 17-километровая дорога до Кремля.
Здесь Сталин работал в ноябре 1941 года. Здесь принимались решения: оставить Москву врагу или защищать ее.
Спускался Сталин под землю в кремлевское бомбоубежище, где тоже был оборудован кабинет.
Светлана Аллилуева пишет: «Отец был в убежище, в Кремле, и я спустилась туда. Такие же комнаты, отделанные деревянными панелями, тот же большой стол с приборами, как и у него в Кунцево, точно такая же мебель. Коменданты гордились тем, как они здорово копировали Ближнюю дачу, считал, что угождают этим отцу».
Примерно так же выглядит бункер в Куйбышеве, наверное, такой же интерьер был и в горьковском бункере.
Но имелись и особенности. В комнате отдыха шесть дверей. Одна в санузел, пять остальных - в никуда.
В акте о приемке об этих дверях - ни слова. Экскурсоводы предполагают, что эти двери должны были создавать впечатление объемности, нивелировать давящее ощущение огромной глубины.
Строительство в Куйбышеве велось, естественно, тайно. Вынутый из котлована грунт увозили на пожарных машинах по трем маршрутам - за город. Для этого понадобилось 7500 рейсов. С Урала доставляли чугунные тюбинги для облицовки тоннелей. Их тоже везли тайно, накрыв брезентом.
Точно так же скрытно производились работы по строительству бункеров в Саратове и Ярославле. Следы этих строек отыскали только недавно. В Нижнем Новгороде толщи земли до сих пор скрывают подобные объекты.
Стройка в Черном лесу
И все-таки мы вновь возвращаемся в Арзамас. Отсюда исходит еще один слух. Говорят, что в Черном лесу недалеко от города можно увидеть следы неизвестной стройки. Старожилы поясняют, что именно здесь в годы войны строили бункер Сталину.
Разъезд 408 километр. Он недалеко от Арзамаса. Здесь сходятся две железнодорожные ветки: одна из Нижнего Новгорода, другая из Москвы. Стратегический узел даже по мирным меркам. Наше появление с фотоаппаратами вызвало тревожное подозрение у местных жителей.
За железной дорогой лес. Он действительно черный от дубов и лип. Ну, а сейчас еще и желтый - от осенних листьев. Куда же нам идти?
- Не подскажите, где здесь в годы войны шла стройка...
- Да, бункер Сталину строили. Вас проводить?
Знакомимся. Наш провожатый Валерий Конев - местные житель, заядлый грибник, оттого и знает все в лесу.
Сразу скажем: без провожатого найти здесь ямы - следы военной стройки - довольно трудно.
Во время войны в этих местах располагалась воинская часть. Вся местность была огорожена несколькими рядами колючей проволоки, а дороги перекрыты.
Что делалось за колючей проволокой, никто не знал. Потом, когда воинская часть снялась и уехала, все увидели огромные котлованы. Никто их даже не пытался закапывать - не мешали. Со временем края поросли травой, вымахали деревья.
А по окрестностям прошел слух: строили бункер для Сталина. И, как мы теперь уже знаем, этот слух не был лишен реальности - Сталин планировал перенести Ставку в Арзамас.
- Вам какие котлованы показать, буквой «П» или «Ш»? - спрашивает Валерий.
- Начнем с «П».
И он ведет нас прямиком через кустарник к поросшей травой горе. С нее и открывается вид на котлован, действительно напоминающий букву «П». Точно такой же вид на «Ш». Но если эти котлованы могли быть использованы под схроны военной техники - есть выходы для их покидания, то следующий котлован в привычное объяснение не укладывается: две овальные ямы, между ними ход. А что могло быть это?
Стоим с видами знатоков, рассуждаем. Здесь мог быть узел связи: два отсека, соединенные ходом - в одном отсеке штабисты, в другом аппаратура? А почему бы и нет?
Вдоль лесной дороги, по которой мы шли, через равные промежутки встречались небольшие ямы, почти круглые. Это могли быть следы от бетонных колпаков дотов охранения.
Пытаемся вычертить схему расположения котлованов, но сбиваемся, теряя ориентировку.
А где-то ведь в недрах архива Министерства обороны есть документы по этому строительству. Глянуть бы на них и все бы прояснилось, но, думается, с них до сих пор не снят гриф секретности.
Беспокойное любопытство к стройке проявлял и враг: над Арзамасом не раз появлялись самолеты - разведчики. Нет сомнения, что у немцев были аэрофотоснимки производившихся работ, и они пытались угадать, что же это строится в тщательной маскировке.
Пытались они выяснить подробности и с помощью разведчиков. Одну из выброшенных групп парашютистов блокировали и задержали у ближайшего села Хватовка.
Видимо уже зимой 1942 года надобность в секретной стройке отпала. Был произведен только цикл земляных работ, до бетонки дело не дошло.
Так что же все-таки строили в черном лесу? Будет ли раскрыта когда-нибудь эта военная тайна?
Фото автора
